Неточные совпадения
Г-жа Простакова.
Братец, друг мой! Рекомендую вам
дорогого гостя нашего, господина Правдина; а вам, государь мой, рекомендую брата моего.
— Вот то-то же. Поезжайте-ка вы теперь вперед, а я за вами. Кучер, ты,
братец, возьми
дорогу пониже, через огород. Побеги, телепень Фома Меньшой, снять перегородку. А я за вами — как тут, прежде чем успеете оглянуться.
— То же, что всем! одна радость глядеть на тебя: скромна, чиста, добра, бабушке послушна… (Мот! из чего тратит на
дорогие подарки, вот я ужо ему дам! — в скобках вставила она.) Он урод, твой
братец, только какой-то особенный урод!
— Не надо в Чермашню. Не опоздаю,
братцы, к семи часам на железную
дорогу?
— Ну, вот что,
братец Филофей; у тебя, я слышал, есть лошади. Приведи-ка сюда тройку, мы их заложим в мой тарантас, — он у меня легкий, — и свези ты меня в Тулу. Теперь ночь лунная, светло и ехать прохладно.
Дорога у вас тут какова?
Уж он ходил, ходил,
братцы мои, — нет! не может найти
дороги; а уж ночь на дворе.
Бога ради не принуждайте себя; прекратить этой работы вы, верно, не согласитесь —
братец ваш и не смеет этого просить, но убеждает вас не торопиться для него со вредом для ваших глаз, которых сохранение ему
дороже своих собственных.
В несколько дней сборы были кончены, и 2 августа, после утреннего чаю, распростившись с бабушкой и тетушкой и оставив на их попечение маленького
братца, которого Прасковья Ивановна не велела привозить, мы отправились в
дорогу в той же, знакомой читателям, аглицкой мурзахановской карете и, разумеется, на своих лошадях.
"Было это,
братец ты мой, по весне дело; на селе у нас праздник был большой; только пришла она, стала посередь самого села, мычит: «ба» да «ба» — и вся недолга. Сидел я в ту пору у себя в избе у самого окошечка; гляжу, баба посередь
дороги ревмя ревет.
— Не дам, сударь! — возразил запальчиво Петр Михайлыч, как бы теряя в этом случае половину своего состояния. — Сделайте милость,
братец, — отнесся он к капитану и послал его к какому-то Дмитрию Григорьичу Хлестанову, который говорил ему о каком-то купце, едущем в Москву. Капитан сходил с удовольствием и действительно приискал товарища купца, что сделало
дорогу гораздо дешевле, и Петр Михайлыч успокоился.
Тут кстати Адуев вспомнил, как, семнадцать лет назад, покойный брат и та же Анна Павловна отправляли его самого. Они, конечно, не могли ничего сделать для него в Петербурге, он сам нашел себе
дорогу… но он вспомнил ее слезы при прощанье, ее благословения, как матери, ее ласки, ее пироги и, наконец, ее последние слова: «Вот, когда вырастет Сашенька — тогда еще трехлетний ребенок, — может быть, и вы,
братец, приласкаете его…» Тут Петр Иваныч встал и скорыми шагами пошел в переднюю…
Всю
дорогу в ушах у меня то била барабанная дробь и свистела флейта, то слышались слова: «
Братцы, помилосердуйте», то я слышал самоуверенный, гневный голос полковника, кричащего: «Будешь мазать?
— А вот,
братцы, пошли мы с утра по Рязанской
дороге, остановили купца, стали обшаривать; а он нам говорит: «Нечего, говорит,
братцы, взять с меня! Я, говорит, еду от Рязани, там всю
дорогу заложила татарва, ободрали меня дочиста, не с чем и до Москвы дотащиться».
— Кто? Известно кто, исправник. Это,
братцы, по бродяжеству было. Пришли мы тогда в К., а было нас двое, я да другой, тоже бродяга, Ефим без прозвища. По
дороге мы у одного мужика в Толминой деревне разжились маненько. Деревня такая есть, Толмина. Ну, вошли, да и поглядываем: разжиться бы и здесь, да и драло. В поле четыре воли, а в городе жутко — известно. Ну, перво-наперво зашли в кабачок. Огляделись. Подходит к нам один, прогорелый такой, локти продраны, в немецком платье. То да се.
— Науками,
братец, науками, вообще науками! Я вот только не могу сказать, какими именно, а только знаю, что науками. Как про железные
дороги говорит! И знаешь, — прибавил дядя полушепотом, многозначительно прищуривая правый глаз, — немного эдак, вольных идей! Я заметил, особенно когда про семейное счастье заговорил… Вот жаль, что я сам мало понял (времени не было), а то бы рассказал тебе все как по нитке. И, вдобавок, благороднейших свойств человек! Я его пригласил к себе погостить. С часу на час ожидаю.
— Экий ты какой,
братец, беспамятный… Для меня теперь эта фамилия
дороже, кажется, всего на свете. Замучился!
Александра Степановна вела себя надменно, беспрестанно оговариваясь и отпуская разные колкости, как например: «Мы рады, рады
дорогим гостям, милости просим;
братец, конечно, не осудит, да только я уж и не знаю, как сестрице Софье Николавне и войти в нашу лачужку после городских палат у своего батюшки.
Несчастливцев. Штука отличная. Сам,
братец, сшил для
дороги. Легко и укладисто.
Несчастливцев. Не об деньгах речь! А хорошо бы отдохнуть с
дороги, пирогов домашних, знаешь, наливочки попробовать. Как же это,
братец ты мой, у тебя ни родных, ни знакомых нет? Что же ты за человек?
Они обыкновенно не могли долго бежать за своею матерью и ходившим с нею на пристяжке старшим
братцем и или где-нибудь отставали и терялись, или умирали на
дороге от перегона; а через год Дон-Кихот опять скакал на своих удивительных лошадях, и за ним со звонким ржанием опять гнался новый жеребенок, пока где-нибудь не исчезал и этот.
— Ну, хорошо. Положим. Поддели вы меня — это так. Ходите вы, шатуны, по улицам и примечаете, не сблудил ли кто, — это уж хлеб такой нынче у вас завелся. Я вот тебя в глаза никогда не видал, а ты мной здесь орудуешь. Так дери же,
братец, ты с меня по-божески, а не так, как разбойники на больших
дорогах грабят! Не все же по семи шкур драть, а ты пожалей! Ну, согласен на десяти тысячах помириться? Сказывай! сейчас и деньги на стол выложу!
Мурзавецкий. Незадача,
братец, дьявольская незадача. Выход нехорош был, вернуться б надо; заяц
дорогу перебежал, какая уж тут охота! Что ни приложусь, паф! — либо пудель, либо осечка.
— Ну, ну!.. захандрил! Полно,
братец, пойдем!.. Вон, кажется, опять она… Точно так!.. видишь ли вот этот лиловый капотец?.. Ax, mon cher [мой
дорогой (франц.).], как хороша!.. прелесть!.. Что за глаза!.. Какая-то приезжая из Москвы… А ножка, ножка!.. Да пойдем скорее.
— Небось,
братец: мертвецы через
дорогу не перебегают, — сказал с улыбкою Рославлев.
— Покамест и сам не знаю; но, кажется, мы выедем тут на Троицкую
дорогу, а там, может быть… Да, надобно взглянуть на Рославлева. Мы проживем,
братец, денька три в деревне у моего приятеля, потом пустимся догонять наши полки, а меж тем лошадь твою и тебя будут кормить до отвалу.
— Эх,
братец! не в том дело, что они идут или нейдут по Калужской
дороге…
— Это правда, — перервала Лидина, — она так измучилась, chére enfant! [
дорогое дитя! (франц.)] Представьте себе: бедняжка почти все ночи не спала!.. Да, да, mon ange! [мой ангел! (франц.)] ты никогда не бережешь себя. Помнишь ли, когда мы были в Париже и я занемогла? Хотя опасности никакой не было… Да,
братец! там не так, как у вас в России: там нет болезни, которой бы не вылечили…
— Дело,
братец! Вынь-ка из нее для себя полштофа водки, а для нас бутылку шампанского и кусок сыра. Да смотри не выпей всего полуштофа: мы сейчас отправимся в
дорогу.
— Это ты, матушка, — воскликнул Борисов, обнимая меня, — тут спозаранку звенишь у крыльца? Добро пожаловать! Отдохни с
дороги, а там надо познакомить тебя с нашими орденцами; отличные,
братец ты мой, люди!
Во всю
дорогу Сувенир трещал как сорока, хихикал, рассуждал о том, предоставит ли ему
братец что-нибудь, и тут же обзывал его идолом и кикиморой.
— Хорошая скрипка, — говорит он, оставив, наконец, в покое руку новичка. Ты ее береги,
братец: это скрипка
дорогая…
— Кто пьяный брешет? — возражал Резун. — Ты меня поил, что ли, али сын твой, чтò по
дороге подбирают, меня вином укорять станет? Чтò,
братцы, надо решенье сделать. Коли хотите Дутлова миловать, хоть не то двойников, одиноких назначайте, а он смеяться нам будет.
— Так я сегодня же вечером буду у вас, — говорил генерал, провожая гостя через зал. — Так,
братец, и скажи Тарасу Ермилычу… Только, чур! не проболтайся о свечке… ха-ха!.. Уговор
дороже денег. Понимаешь?
А когда
Захочет царь, как он уже задумал,
Его эстонским сделать королем,
Тогда его как
братец будет звать?
Дороже, чай, эстонская земля
Ему родства покажется с царем!
Найдутся и улики. Ксенья ж наша
Очутится за неким басурманом
Без племени и роду!
Вот он собирал
Все на дорогу-то! — Выходит, правда.
Уж эти деньги,
братцы, всех
дороже.
—
Братцы, бурмакинские! Ам-ман… Аманывают наших, — кричал Сенька так отчаянно, точно его резали темною ночью на большой
дороге. Певцы кинулись к нему. Молодой человек с кудрявой головой, томившийся за столом, вдруг вскочил, посмотрел вокруг осоловевшими, почти безумными глазами и толкнул стол, отчего бутылки и стаканы со звоном полетели на пол… Все перемешалось и зашумело…
— Мне
братец говорил, что у вас, граф, на
дороге несчастие было, и денег теперь нет. А если нужны вам, не хотите ли у меня взять? Я бы ужасно рада была.
— Да вы отдохнуть не хотите ли, граф? — спрашивала она. — Так чем бы вас занять,
дорогих гостей? — продолжала она после отрицательного ответа. — Вы играете в карты, граф? Вот бы вы,
братец, заняли, партию бы составили во что-нибудь…
— Чей это,
братец, дом? — спросил он, немного распахивая свою
дорогую шубу, ровно настолько, чтобы городовой мог заметить значительный орден на шее.
Согласен! но сестра моложе.
Ах,
братец — барин пожилой, —
В
дороге спутник ненадёжный:
Сестра на вольных навострит,
А брат отстанет и сидит
Один, с законной подорожной.
— С нами в арестантской сидел немец с железной
дороги, так тот,
братец ты мой, курил цыгары по десяти копеек штука! А-а? По десяти копеек! Ведь этак, дед, гляди, на сто целковых в месяц выкуришь!
— Полно-ка пустое-то городить, — молвил он, маленько помолчав. — Ну что у тебя за сапоги? Стоит ли из-за них грех на душу брать?.. Нет уж, брательник, неча делать, готовь спину под линьки да посиди потом недельки с две в кутузке. Что станешь делать?.. Такой уж грех приключился… А он тебя беспременно заводчиком выставит… Пожалуй еще, вспороть-то тебя вспорют да на придачу по этапу на родину пошлют. Со всякими тогда,
братец, острогами дорогой-то сознакомишься.
— Слышь, Игнашка! влево совсем забрали: правее забирай, под погоду-то, — Или: — Что кружишь дуром? по снегу ступай, как снег лежит, — как раз выедешь. — Или: — Вправо-то, вправо-то пройди,
братец ты мой! вишь, чернеет что-то, столб, никак. — Или: — Что путаешь-то? что путаешь? Отпряжь-ка пегого да пусти передом, так он как раз тебя выведет па
дорогу. Дело-то лучше будет!
— Вот что,
дорогой Иван Алексеевич, — начал горячее Палтусов и подался вперед корпусом, — взбесился я на этих купчишек, вот на умытых-то, что в баре лезут, по-английски говорят! Если б вы видели гнусную, облизанную физиономию
братца моей доверительницы, когда он явился ко мне с угрозой ареста и уголовного преследования! Я хотел было повести дело просто, по-человечески. А потом озорство меня взяло… Никаких объяснений!.. Пускай арестуют!
Через неделю опустел совсем дом Нетовых.
Братец Марьи Орестовны уехал на службу, оставив дело о наследстве в руках самого
дорогого адвоката. В заведении молодого психиатра, в веселенькой комнате, сидел Евлампий Григорьевич и все писал.
— Сдержал свое слово Пропалый. Вот уж прямо по-молодецки! Славно светит он нам
дорогу к замку! Ну,
братцы, разом! Промните коней, да и у самих, чай, кровь застоялась, — разнеслись по встрепенувшейся дружине восклицания.